Иван Палыч и автобус проституток
Но это мне еще повезло, ведь я был «политический». То есть я уходил по некоей совокупности причин, перестав устраивать босса, а не после того, как меня поймали на чем-то дискредитирующем.
А Ивана Палыча – поймали.
Того самого, матерого Иван Палыча, который не сдавал врагам две вещи – секретаршу и водителя. Несмотря на то, что Иван Палыч – в сто раз умнее меня. В тысячу раз опытнее. В миллион раз искушеннее в политических интригах. Он, казалось, родился и вырос в Белом доме. Он жил работой и для работы, у него в жизни ничего, кроме нее, не было. То есть, была жена и давно выросший сын, но семья тоже была полностью подчинена работе. Мы все считали, что Иван Палыч – это машина, которая никогда не сломается, а после схода с конвейера ее поставят в главный тришурупский музей.
Он работал при всех режимах просто потому, что без него ни один хозяин Белого дома не мог обойтись. Даже Желтый не нашел, за что его вычистить и кем из своего аула заменить.
Но и Иван Палыч сломался. И сломался на сущей нелепице. Палыч, как у нас говорят, «задал Билла Клинтона». Так говорят в тусовке про политика, потерявшего все из-за девушки.
Итак, Палыч жил на работе. Дома только ночевал. К дому его подвозил персональный автомобиль. В выходные он тоже работал. Единственное, что его связывало с внешним миром – небольшой магазинчик возле дома, куда он заходил иногда, чтобы купить сигарет.
– «Парламент» легкий дайте мне, по…
Он поднял глаза на продавца и обомлел. Ему показалось, что ангел сошел с небес, чтобы продать ему сигареты. Блондинка лет 25-ти, стройная, со скромными и умными глазами. К фартуку в районе высокой груди приколот бэйдж – «Олеся».
Иван Палыч понятия не имел, что делать в таких ситуациях. За 45 лет жизни он ни разу не знакомился на улице или в других публичных местах. Он уже 23 года был вполне счастливо женат на одногруппнице, девушке из приличной семьи, которая не мешала ему строить карьеру. Других женщин он мог видеть только на работе. Некоторые из них были миловидными и вызывали некие эмоции, но интрижки могли бы плохо сказаться на карьере, потому он таковых не позволял себе.
А тут – на тебе, просто наваждение.
Он стал заходить в магазинчик каждый день. Покупал какую-то ерунду. Все думал, что бы такого сказать Олесе. Что предложить. Пытался хотя бы назвать ее по имени, но не смог. Общение так и сводилось к нехитрым фразам вроде: «Дайте мне, пожалуйста», «Вот, что-то еще?» – и так далее.
Олеся, вероятнее всего, видела, что мужчина заходит каждый вечер в магазин не потому, что у него есть срочная необходимость купить то соленых огурцов, то йогурт, то сникерс. Мужчина был вполне себе симпатичный, подтянутый, молодцеватый, как все такие, «правильные» чиновники, но Олеся тоже не делала никаких шагов ему навстречу, хотя и улыбалась приветливо сразу при его появлении. Он не знал, простая вежливость это или у нее все же есть к нему какая-то симпатия.
Работа у Иван Палыча была разноплановая. В числе всего прочего отвечал он и за обеспечение визитов высоких гостей из столицы.
В тот раз гость был совсем высокий и, видимо, сильно нужный губернии. Программу для него расписали по высшему разряду, включая выезд на отдых с охотой, рыбалкой, баней и…
– Так, мужики… Где баня, там, сами знаете, что должно быть…
Мужики знали. Его помощник Николай, такой же прирожденный госслужащий, ничуть поручению не удивился и позвонил хорошо знакомому менеджеру фирмы «Вип-эскорт». Уже этим вечером к банному комплексу администрации подъехал микроавтобус, из которого одна за другой выскакивали специалисты по вип-эскорту, а проще говоря – девушки легкого поведения. Иван Палыч лично осматривал товар на предмет пригодности. «Вип-эскорт» подтвердил свою респектабельную репутацию и статус лидера рынка – пригодны были все. Кроме той, что выходила последней.
Это была она.
Лицо Иван Палыча перекосилось.
– Олеся???
Девушка вздрогнула, не узнав сразу своего постоянного клиента по основной (или вспомогательной, кто их разберет?) работе.
Иван Палыч швырнул девушку обратно в микроавтобус:
– Скажи, ты же… Ты же не… Ты ведь в магазине нашем работаешь… Ты же здесь случайно оказалась? – умолял ее подтвердить эту нелепую версию он.
Она наконец узнала забавного ухажера, который почти каждый день смотрел на нее за прилавком, как северные корейцы на Ким Чен Ына:
– А Ваше-то какое дело?! Вы знаете, сколько мне платят в магазине?!
Она была в своем гневе еще прекрасней, чем ему казалось раньше. Он совершенно не чувствовал никакого презрения к делу, которое ее привело сюда. Наоборот, ему было стыдно, что он, представитель государства, не сделал ничего для того, чтобы ей не приходилось заниматься такими делами.
– Послушай… Но это же… опасно… Ты же… такая… Тебя же обидеть могут…
– Я не на проспекте стою! Я в эскорте. Иду с тем, кто нравится. У нас консумация, без интима. На меня могут смотреть, могут дотронуться, если приватный танец заказали. Проникновение запрещено.
В этот момент она была просто горда собой. Счастлив был и Иван Палыч. Она же оказалась не проституткой как бы. Это же стриптиз. Танец. Он понимал, что ему нужен этот ее танец. Прямо сейчас.
– Слушай… Ты идешь, с кем нравится, а вот… Как насчет меня?
В глазах Олеси отразилась какая-то простенькая, но бурная мозговая деятельность. Иван Палыч не умел читать мысли, иначе ход некоторых из них в этой белокурой головке ему бы не понравился.
Олеся убрала с лица гневную маску и улыбнулась так, как она это делала в магазине:
– Нравишься… – проронила она и, уже явно флиртуя, отвела глаза куда-то «в угол, на нос, на предмет».
Сердце Иван Палыча забилось как птица в клетке. Он никогда не чувствовал себя таким счастливым. Вообще никогда, за все свои 45 лет. Даже когда указ о своем назначении вице-губером читал – был счастлив, но не так. Он пребывал в состоянии эйфории:
– Давай уедем отсюда, прямо сейчас, – хрипло прорычал он.
Олеся, разумеется, согласилась.
Помощники Иван Палыча в ужасе узнали, что шеф впервые в жизни без видимых причин бросил службу, высокого гостя, выгнал водилу из-за руля служебного ленд крузера и умчал куда-то в ночь.
Эту ночь влюбленные (влюбленный?) провели на вип-этаже Президент-отеля. Простым смертным туда путь был заказан, там останавливались владельцы отеля или очень важные персоны, к числу которых Палыч, безусловно, относился.
Сначала было много шампанского, приватных танцев, консумации (Иван Палыч так и не понял, что это, как не понимает пока и автор этих строк, ну да ладно), прикосновений, пока вдруг, ужасно стесняясь и робея, Олеся не позволила ухажеру то самое «проникновение», которого, вообще-то, она никому, как известно, не позволяла.
Олеся отдалась «проникновению» без остатка. Чиновник никогда в жизни не представлял, что девушка в принципе может подобное делать в постели; как она может стонать, извиваться, кричать «что же ты делаешь со мной», смотреть в глаза влажными, томными глазами, целовать так, как будто хочет выпить возлюбленного без остатка…
Наутро первое, что Палыч увидел, – трагически закрывшую лицо ладонями Олесю, плечи которой сотрясались в рыданиях:
– Что ты наделал? Меня выгонят с работы, я же сбежала, а у нас за это или штраф тысяча долларов, или увольнение!!!
Иван Палыч молча подошел к шкафу, где был аккуратно складирован его портфель, с которым этот Natural Born[22] госслужащий не смог расстаться даже в дурмане первой в жизни большой любви, достал из портфеля пачку долларов, отсчитал тысячу и протянул Олесе.
– Я что тебе, проститутка? – вскипела Олеся, но деньги почему-то не швырнула, после замаха, мужчине, а отложила на тумбочку, поближе к своей сумочке.
Иван Палыч в этот момент гордился ею, считая ее образцом морали и порядочности:
– Я просто исправляю то, что наделал. Но знаешь, я хочу, чтобы ты сменила работу. У меня есть вакансия моей помощницы. Скажи, сколько ты зарабатывала раньше и в магазине, и в эскорте, я сделаю больше.
Наутро на столе в офисе Иван Палыча лежал диплом на имя Олеси, где значилось, что пару лет назад она закончила Тришурупский колледж информатики и вычислительной техники по специальности «секретарь-делопроизводитель». Рядом лежала трудовая книжка, утверждавшая, что Олеся именно секретарем-делопроизводителем и трудилась в ООО «Ромашка» последние несколько лет.
Документы были новенькие и еще пахли чернилами. Сегодня с утра все тот же верный помощник Иван Палыча Николай купил их в переходе на «Спортивной», служившем известным центром тришурупского документооборота. «Ну и что, что выглядит как липа? Кто меня проверит?» – думал большой начальник.
Не откладывая дела в долгий ящик и ни секунды не сомневаясь, Иван Палыч вызвал заведующего секретариатом:
